Вишева Ольга Александровна

Оглавление

  1. Дорога к бессмертию
  2. Бессмертие и религия
  3. Философия бессмертия
  4. Бессмертие и наука
  5. История анабиоза
  6. Смерть
  7. Кора головного мозга
  8. Бессмертие и анабиоз
  9. Анабиоз, медицина и биология
  10. Анабиоз и экономика
  11. Анабиоз и закон
  12. Анабиоз в Антарктиде
  13. Техническое обеспечение анабиоза
  14. Бессмертие и вера
  15. Библиотека Ordo Deus
  16. Контактная страница Ordo Deus

Вишева Ольга Александровна

ВИШЕВА ОЛЬГА АЛЕКСАНДРОВНА

Родилась — 06.08.1933г.
Умерла — 27.07.2011г.

НЕКРОЛОГ
ОЛЬГА АЛЕКСАНДРОВНА ВИШЕВА
(6.08.1933–27.07.2011)

Мы, Вишевы Ольга Александровна и Игорь Владимирович, ровесники, только Ольга Александровна — августовская, Игорь Владимирович — майский. По «всезнающей» статистике, включающей показатели средней продолжительности ожидаемой жизни мужчин и женщин, и по фактической ситуации — именно большинство женщин являются подопечными социальных работников, именно женщины в большинстве своем сидят на лавочках у своих домов или прогуливаются перед началом сериалов, известная жизнестойкость женского организма по сравнению с мужским, общее состояние здоровья и другие показатели — все это, или многое из того приводит к представлению, что этот мир раньше должен покинуть именно мужчина, а женщина потом, позже него. Так примерно считали и мы, хотя, конечно, допускали, что может случиться и по другому. Сам я, по крайней мере, отдавал предпочтение именно первому варианту, потому что полагаю, что женщины как-то легче переносят такую разлуку и быстрее приспосабливаются к условиям одинокой жизни. Вот и моего отца мать пережила на шестнадцать лет, хотя они тоже были ровесниками. Однако у нас произошло иначе — первой, как ни странно, как ни неожиданно, ушла из жизни жена, и вот горькая обязанность написать некролог выпала именно на мою долю. Так распорядилась смерть. Но, по моему глубокому и искреннему убеждению, некролог должен быть не только и не столько словом о смерти человека, сколько словом о достойно прожитой им жизни и размышлениями над ней, над переживаниями ее утраты для себя и для других.

Обдумывает ли человек специально эти вопросы или старается их оставить где-то на периферии своего сознания, не задерживаясь на них, но каждый из нас, и в том нет никаких исключений, ясно осознает то очевидное обстоятельство, что он живет в эпоху смертных и сам является смертным, что раньше или позже, но он все равно умрет, как и любой другой, пусть самый близкий и дорогой, и к этому восприятию как-то уже оказывается готов. (В этой связи нет необходимости затрагивать религиозную веру в посмертное существование, ибо она, по существу, к делу не относится, собственно говоря, ничего существенно не меняет, поскольку все верующие такие же смертные и участь их та же.) Над каждым из нас висит смертоносный Дамоклов меч, готовый в любой момент пресечь нашу жизнь, хотя вроде бы сейчас ничто ей не грозит и мысль об этом кажется совершенно неуместной. И все же она всегда страшная неожиданность.

Но вот отправились на чудесную прогулку по Волге две сотни пассажиров «Булгарии», знать не зная и ведать не ведая, что 122 из них уже никогда не вернутся на берег живыми, а ведь у всех у них, казалось бы, вся жизнь впереди, осуществление близких и дальних планов и целей. Точно так же совершенно неожиданно, в одно роковое мгновение оборвалась жизнь хоккеистов команды «Локомотив» из Ярославля, которые погибли, едва успев взлететь на самолете, направляясь в Минск на игру с местной командой. А ведь у них тоже, как казалось, вся жизнь впереди — здоровая, интересная, обеспеченная, перспективная, тоже со своими планами и целями. И этот скорбный перечень примеров, как ни печально, каждый может без труда продолжить. Нет, не может и не должен человек жить по отравляющему жизнь принципу «memento mori», но было бы беспечной и опасной близорукостью забывать о ней, что она может случиться с любым и в каждый момент. От нее никто не застрахован. Это должно стать просто ненавязчивым правилом поведения. И потому мы так всегда беспокоимся и о себе, и о других.

Но раньше или позже, сейчас или потом, будешь об этом думать или нет, но главный и ужасный итог настанет — могила, прах и тлен, и как говорил Л.Н. Толстой — «ничего не останется, кроме смрада и червей». Смерть всегда рядом с нами и в каждый момент она к кому-то приходит. Конечно, бывает, что и повезет, жизнь удается отстоять, смерть отступает на время, но она, пусть и чуть позже, все равно придет. Ведь все мы сегодня смертны. Таков трагический финал нашей жизни, к которому пришла стихийная природная эволюция, несущая людям горе, печаль, утраты, страдания, разлуку родных и близких, крушение всех надежд и чаяний.

Личная смерть — преждевременная ли, естественная ли — это всегда неизбывная беда, невосполнимое и безусловное зло. Правда, еще остается память об ушедших, для большинства которых, однако, уделом их становится забвение; остаются потомки, которые чаще всего довольно скоро забывают о своих предках и мало что знают о них уже в третьем, а тем более дальнем поколении. Прибегают люди и к другим подобного рода приемам утешения и самоутешения, и в них есть немалый смысл и ценность, но все-таки преувеличивать значение таких доводов не приходится. Главное же в том, что люди, уходя из жизни, до сих пор уходят из нее навсегда, без возврата, так и не реализовав свой жизненный потенциал, свои способности и возможности, неисчерпаемую жажду и радость бытия. Но как ни странно, абсолютное большинство людей относятся к этому сугубо примирительно — что поделаешь, такова природа, тут ничего вроде бы изменить нельзя, хотя, может быть, и очень хотелось бы. Но для этого что-то надо делать, а это как-то непривычно (если только что-нибудь по мелочам). Так примиренчески думает и чувствует большинство, но к счастью, не все. Такие люди были и есть.

Несмотря на эту кажущуюся безысходность перед лицом смерти, наиболее творческие мыслители сильной воли вопреки всему неустанно искали действенные пути и средства активного противостояния смерти ради победы над ней во имя достижения реального личного бессмертия. Особенно заметный вклад в этот научный поиск внесли такие выдающиеся представители русской философской мысли и науки, как Н.Ф. Федоров, К.Э. Циолковский, биокосмисты (А. Агиенко, А. Ярославский и др.), А.М. Горький, Л.В. Комаров, В.Ф. Купревич, Г.Д. Бердышев и др. К этим дерзновенным людям и их гуманистическим устремлениям примкнули и мы — чета Вишевых. Эти высокие идеи озарили не только мою жизнь, но и жизнь моей жены. Они достойны последовательного и преданного служения.

Несмотря на кажущуюся безысходность перед лицом смерти, наиболее творческие мыслители сильной воли вопреки всему неустанно искали действенные пути и средства активного противостояния смерти ради победы над ней во имя достижения реального личного бессмертия. Особенно заметный вклад в этот научный поиск внесли такие выдающиеся представители русской философской мысли и науки, как Н.Ф. Федоров — создатель «философии общего дела»; К.Э. Циолковский — творец космической философии, утверждавший, что «субъективно смерти нет»; биокосмисты (А. Агиенко, А. Ярославский и др.), А.М. Горький, Л.В. Комаров, В.Ф. Купревич, Г.Д. Бердышев и др. К этим дерзновенным людям и их гуманистическим устремлениям примкнули и мы — чета Вишевых. Высокие идеи озарили не только мою жизнь, но и жизнь моей жены. Такие идеи достойны последовательного и преданного служения.

Все, как принято, начинается с рождения, но если точнее — с зачатия. Действительно, две гаметы — это лишь потенция будущего организма, зигота — это уже сам организм, из которого развивается взрослая особь, скажем, человек. Кстати сказать, именно из такой же зиготы должен будет впоследствии развиваться посредством клонирования новый идентичный организм. Но поскольку процесс зачатия случаен, неопределенен и неконтролируем, так что сказать о нем сразу что-то определенное, действительно, затруднительно, да и внутриутробное развитие эмбриона также представляет собой сложный синтетический процесс, то, скорее всего, и в данном случае придется начать традиционно.

Есть немало известных и очевидных фактов, которые воспринимаются нами как нечто само собой разумеющееся и над которыми не даем себе труда должным образом задуматься, вникнуть в их смысл и значение. А между тем они крайне важны и для нашего мировоззрения, и для всей нашей жизни. Все согласны с тем, что сейчас смерть сильнее жизни, жизнь может еще попытаться как-то отодвинуть смерть, отдалить ее, но она не может предотвратить смерть, устранить ее. Иначе говоря, смерть сейчас торжествует над жизнью, но в то же время, как уже не раз указывалось (В. Янкелевич) — смерть бессильна перед уже свершившейся, уже состоявшейся жизнью. На то, что произошло в жизни человека, что было им содеяно, смерть уже ни что не может изменить или отменить. Что было, то было и поэтому совершенно неправы те, кто утверждает, будто жизнь есть лишь мгновенный переход из ничего в ничто. Даже скорая смерть младенца обретает свой смысл и значение (подтверждение способности к деторождению, слов: «у меня был сын» и т.п.). Тем более имеет основание для биографии относительно продолжительная жизнь, ее события и деяния.

Все, как принято, начинается с рождения, но если точнее — с зачатия. Действительно, две гаметы — это лишь потенция будущего организма, зигота — это уже сам организм, из которого развивается взрослая особь, скажем, человек. Кстати сказать, именно из такой же зиготы должен будет впоследствии развиваться посредством клонирования новый идентичный организм. Но поскольку процесс зачатия случаен, неопределенен и неконтролируем, так что сказать о нем сразу что-то определенное, действительно, затруднительно, да и внутриутробное развитие эмбриона также представляет собой сложный синтетический процесс, то, скорее всего, и в данном случае придется начать традиционно — с рождения.

Ольга Александровна Вишева (в девичестве — Николаева) родилась 6 августа 1933 года в Москве (как она однажды ненароком пошутила — на щипке, есть там такое место). Она была младшей из трех выживших сестер (Марии и Зои). Семья была среднего достатка. Отец, Александр Николаевич, имел незаконченное высшее медицинское образование, в свое время служил штабс-капитаном, но впоследствии в основном занимался бухгалтерской работой, был, в частности главным бухгалтером фабрики головных уборов. Обе старшие сестры — Мария и Зоя — тоже пошли по бухгалтерской линии. Мать, Надежда Ивановна, в основном занималась домашним и подсобным хозяйством. С начала 30-х годов у них по Павелецкой железной дороге в ДСК на ст. Расторгуево была построена небольшая летняя дачка.

В школу пошла в военном 1941-м году, была свидетельницей первых бомбежек Москвы, но вскоре семью эвакуировали в Тамбовскую область, в Юрловку, деревню Ивановку. Через два года сначала вместе с отцом она вернулась в Москву, но события, связанные с эвакуацией, определенная разница учебных программ и более низкий уровень преподавания в деревне привели к тому, что год учебы ей пришлось потерять, и это определенное отставание еще довольно долго давало о себе знать. В этой связи она часто вспоминала с благодарностью отца, который помог ей довольно быстро восполнить это отставание, но особенно за то, что много с ней дополнительно занимался, выработал усидчивость, привил трудолюбие, любовь к решению задач, ответственность и многие другие качества, которые впоследствии ей очень пригодились в жизни.

После окончания средней школы и неудачной попытки (из-за экзамена по географии) поступить в Институт стали и сплавов, она с 3-го октября 1952 года стала работать сначала табельщицей, а позже, с 13 апреля следующего года, кладовщиком на автобазе № 2 треста хлебопечения. С 14-го декабря 1953 года О.А. Вишева стала лаборантом физического факультета МГУ. Она закончила физический техникум по строению вещества при МГУ им. М.В. Ломоносова, затем поступила на мехмат этого университета, однако потом перешла на вечернее отделение физического факультета, на котором одновременно и работала.

Познакомились мы 1-го февраля 1955 года. Я уже тогда был незрячим с довольно сильно обожженным лицом вследствие химического ожога, который случился еще в 1947 году. Но встреча эта и знакомство произошли при несколько комических обстоятельствах. Я учился тогда на втором курсе философского факультета МГУ в группе физматчиков, в которую я перешел из группы логиков. Зимнюю сессию мне пришлось сдавать досрочно, чтобы освободить время, соединив его с каникулярным, для поездки в Одессу в клинику В.П. Филатова на консультацию, где я уже много и подолгу лечился. Мне там предложили еще одну серию операций, причем с весьма проблематичным результатом. Я подумал и решил лечение отложить, а решить сначала конкретный вопрос учебы с вполне определенным итогом и я вернулся в университет (правда, по пути заехал в Харьков, где жили родители, однако тогда случился ряд немаловажных осложнений со здоровьем, но об этом когда-нибудь в другое время и в другом месте).

В то время как раз проходила предвыборная кампания. Оля Николаева была агитатором (имела уже две благодарности за эту работу) и в ее сферу деятельности попал и мой блок, как тогда говорили, Г-839 (левая) (две одноместные комнаты, душ, туалет). И вот как-то вечером Оля зашла в наш блок по своим агитаторским делам. При невключенном свете я разговаривал в своей комнате с Павлом Ивановичем Кузнецовым, тоже незрячим студентом, моим однокашником и физматчиком, но жившим в другом блоке, и потому она вошла в правую к моему соседу — Ивану Максимовичу Серому, много старше нас. Наши двери были приоткрыты, хорошо было слышно, о чем шла речь, и зайдя к ним, я спросил, за кого будем голосовать. А Оля, как оказалось, только что вернулась из отпуска и еще не вникла должным образом в предвыборные дела, так что ей пришлось робко ответить: «Я еще не знаю за кого». И я в шутку довольно громко Павлу крикнул: «Вот какие пошли агитаторы, не знают, за кого голосовать будем!». Я-то пошутил, а агитатор «переполошился» — что-то теперь будет после двух благодарностей.

И на следующий день она предложила мне пригласительный билет на двоих (мол, можете пойти с кем-нибудь) на вечер, посвященный 300-летию воссоединения Украины с Россией. Я сказал, что идти мне не с кем и пригласил ее. Отказаться она опять-таки «не осмелилась». Предварительно созвонившись по телефону (на что она, по ее словам, в общем-то уже и не рассчитывала), мы вместе пошли на этот концерт. Он оказался очень удачным, вдоволь и от души натанцевались. Я ее «по-джентльменски» угостил всякими вкусностями, а оставшееся аккуратненько уложил в ее маленький чемоданчик, с которым она обычно ходила. Это произвело на нее благоприятное впечатление. Ну а дальше, как говорится, больше — звонки по телефону, встречи, прогулки, чтение мне и Павлу для наших занятий литературы по математике и физике, катание на коньках (напротив зоны «Б» у трехзального корпуса был замечательный каток), билеты в Большой театр, стихи, песни под аккордеон, на котором я немного играл, и т.п. Ну и я ей все больше нравился, как она позже об этом говорила.

Хуже складывались у нее отношения в семье. Перспектива выйти замуж за незрячего, естественно, не могла не волновать родных. «На смотрины» приехал отец со средней сестрой. Я их угостил чаем, поговорили. Отец воспринял встречу в основном положительно, доброжелательно; сестра — как-то нейтрально. Больше и громче всех «переживала» старшая сестра, называя младшую дурой, дурой в квадрате, дурой в кубе, дурой в энной степени. Оля впоследствии не раз вспоминала об этом с укоризной и улыбкой. «Ларчик», как вскоре выяснилось, раскрылся в общем-то, довольно просто. Дело в том, что семья жила в двухкомнатной смежной квартире с соседями в таких же комнатах. И старшая сестра очень боялась, что я из общежития перееду на их жилплощадь, тогда как у нее самой были далеко идущие планы на сей счет. Из общежития я, естественно, не выехал, поскольку чувствовал там себя вполне привычно и комфортно. Но когда родилась дочь Ирина и пошли разговоры, что, мол, больной матери с маленьким ребенком будет трудно и беспокойно, мне пришлось дочку в десятидневном возрасте перевести на такси из благоустроенной квартиры к себе в общежитие, в свою «левую», где пребывали, понятно, на «птичьих правах». Стало, разумеется, намного сложнее и труднее, но зато мы были втроем, все вместе. Старшая же сестра сначала вытеснила среднюю из маленькой комнаты, в которой они жили вдвоем и забила дверь в большую, прорубила стенку в кухню, установила там дверь и получила отдельную комнату, куда вскоре привела чужого мужа, а там появился и их ребенок. При нас такую «комбинацию» было бы провести крайне затруднительно. Но мы уж не стали из-за этого (да и позже тоже) осложнять отношения, ведь это все равно ничего не меняло.

Нам забот и неудобств, естественно, прибавилось. Но физфак был рядом и Оля успевала прибежать, чтобы покормить дочку. Почти каждый день дед привозил из детской кухни дополнительное питание. По возможности помогала мой замечательный секретарь-чтец и человек Елена Михайловна Мартынова, которой я безгранично благодарен. Кстати сказать, с ней тоже оказалась связанной одна комическая, может быть, трагикомическая, история. Ей было 48 лет, сколько и моей маме. И вдруг из Гомеля, где жили наши родственники, приходит волнительное письмо, что я будто бы собрался жениться на пожилой женщине, которая мне читает. Как раз в то время я написал родителям, чтобы они готовили мне мой свадебный костюм из отцовского отреза (такая была у нас договоренность). Начался переполох. Мама срочно выехала в Москву, но, познакомившись с Олей, успокоилась, против женитьбы не возражала, но только просила, чтобы это произошло не на втором курсе, а значительно позже. А оказалось, что у наших гомельских родственников были знакомые, которые жили там же, где и Елена Михайловна. Что уж были там за разговоры, всякие пересуды, как сработал «испорченный» телефон, но переполох поднялся значительный. Впрочем, все разъяснилось и закончилось вполне благополучно. Но, тем не менее, Оля с самого начала столкнулась с такими возможными осложнениями и опасностями.

И все же с женитьбой пришлось поторопиться. В связи с возможным замужеством Оли переживания в семье не прекращались. Особенно искренне и глубоко волновалась, конечно же, ее мать. Это вызывало особую тревогу и беспокойство, поскольку у матери всегда были проблемы с сердцем, да и вообще со здоровьем, и Оле в этой ситуации не раз приходилось бегать в аптеку за кислородной подушкой. И вот как раз накануне праздника, 30-го апреля, Оля, даже не заметив, что она в домашних тапочках, приехала ко мне на Ленгоры вся в слезах после очередной бурной домашней сцены. Я ее обнял, поцеловал и на это сказал: «Так в чем же дело? Давай поженимся и подадим заявление в ЗАГС!» Она согласилась.

И в самом деле. Конечно, просьба родителей о более позднем сроке женитьбы оставалась в силе, но ведь обстоятельства серьезно осложнились, да и самому ждать, честно, не хотелось. Приходили нам читать и другие девушки (мужчины к этому в принципе не способны — сразу засыпали). Но никто из девушек симпатии не вызвал. Олек, как я ее стал называть, напротив, оказалась очень милой девушкой с приятным голосом, внимательной, спортивной, да и вообще в это время мало занимаешься «спецанализом», как-то не до него. Но я явно не ошибся. Впрочем, в ее пользу говорили и многие другие положительные черты и черточки характера.

3-го мая, сразу после праздников, мы составили заявление; 5-го, в день моего рождения, отнесли его в ЗАГС, а 9 мая 1955 года нас расписали (в то время этот день был еще рабочим). Накануне Оля отдала паспорт своей маме, та всю ночь продержала его под подушкой, но утром все-таки отдала, не решившись взять на себя такую трудную ответственность. Возможно, тут сыграла свою определенную роль религиозность родителей, которые придерживались старообрядчества. За это решение дочь ей всегда была горячо благодарна. Но при этом мать сказала: «Запомни! Если будешь гулять от него, изменять ему или бросишь, то ты мне не дочь!» Оля никогда об этом завете не забывала и, действительно, была верной женой.

Свадьбы, конечно, не было, не до нее, не та ситуация. Но нам повезло — был вечер, посвященный 200-летию Московского университета. Все было чудесно и весело. И мы уже супругами отправились в свою родную «левую». Естественно, об этом событии мы сообщили родителям в Харьков, а в ответ получили телеграмму: «Обижены неожиданностью. Что делать. Конечно, поздравляем!» Потом, разумеется, все наладилось. Так с казусами и осложнениями создалась наша семья.

В этих новых общежитских условиях я старался помочь жене чем только мог, боялся, чтобы у нее не пропало молоко, поскольку у нее его было мало; покупал продукты, отчасти их приготавливал, стирка пеленок была на мне, и они всегда были в образцовом порядке, прогулка с дочкой в коляске, а главное — нельзя было допустить, чтобы она громко плакала, нарушая тишину в общежитии, сразу приходилось брать на руки, на которых, надо сказать, она чувствовала себя очень уютно и быстро успокаивалась. Правда, как-то спросонок я схватил ногу жены и стал ее качать, чуть не стащив с кушетки. Дипломную работу я печатал на пишущей машинке, а ногой покачивал коляску, в которой спала дочка.

Надо сказать, что это была не самая первая попытка создать свою семью. Мы были людьми уже довольно взрослыми, нам было по двадцать лет (первая любовь, как правило, бывает еще раньше), был свой жизненный опыт, было что сравнивать, не могла не волновать возможность одиночества, мысли о которой не могли не посещать. Но, к сожалению, далеко не всегда первая же такая попытка заканчивается достижением заветной цели. В нашем случае успех и удача данной попытки определили эти взаимоотношения на всю оставшуюся счастливую жизнь.

Несомненна истина, что главное — супружеская верность, ибо иначе возникает масса сложнейших и болезненных проблем, которые нередко заканчиваются разрывом, разводом, разрушением семьи. Но главное — это еще не единственное, в реальной жизни возникает немало и других проблем. Хорошо всем известны слова замечательной песни: «Заметает зима, заметает, все, что было до тебя». Но вряд ли тут со всем можно безоговорочно согласиться. Если брак с первого же раза заключается естественно, логично, в этических традициях, то с огромной степенью вероятности никаких тут особых проблем не возникнет, скорее наоборот, такая семья будет верной и крепкой. В противном случае состояние девственности останется для мужчины неведомым, загадочным, нераскрытой тайной, порождающей желание так или иначе познать ее, способным вызвать определенное чувство ревности и т.п. Все это может отрицательно сказаться на прочности семьи, супружеских чувствах и взаимоотношениях, стать своего рода оправданием супружеской неверности, даже привести к разводу. Так что вопросы эти далеко не праздные. В таком случае требуется очень четкое и твердое осознание ценностных приоритетов и следование им.

Естественно, кроме этих факторов и обстоятельств, есть немало и других, даже чисто физиологической природы — один, скажем, однолюб или вообще весьма спокойно, если не сказать равнодушно, относящийся к эротическим влечениям, такому намного легче сохранить супружескую верность, а другой, напротив, очень или даже крайне озабочен этими проблемами и переживаниями, и кому-то нужно два, а то и больше эротических партнеров. Недаром же некоторые культуры предполагают такую ситуацию, скажем, тот же ислам. Христианство же порождает совсем другой круг проблем, вряд ли более достойных и бесспорных, о чем свидетельствует удивительное постоянство и разнообразие их нарушений. Приходит даже такая мысль — молодым мужчинам нужно, как правило, больше молодых и даже пожилых женщин (нет необходимости предохраняться, что может иметь свои отрицательные последствия), а пожилым женщинам — больше молодых мужчин, поскольку их возрастные партнеры отягощены разного рода возрастными недугами (простатит, аденома и т.п.) и потому не могут обеспечить им должное качество сексуальной жизни. В общем, проблем много и разных и надо серьезно думать над тем, как их рациональнее решить на радость и счастье людям ведь все это их жизнь.

С работой, надо сказать, нам очень повезло. До 1958 года никакого госраспределения на философском факультете не было. Каждый устраивался кто куда мог, например в книжный магазин и т.п. Я с Олей сам обошел несколько рабочих общежитий с выяснением устройства у них на работу воспитателем. Но в этот момент высшее руководство страны приняло решение ввести в вузах преподавание диалектического и исторического материализма (философии). Наш выпуск оказался первым, который попал под госраспределение (не исключалось и свободное распределение). Мне предложили поехать на преподавательскую работу ассистентом в Челябинский политехнический институт (позже — ЧГТУ, ЮУрГУ, теперь — федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Южно-Уральский государственный университет» (национальный исследовательский университет) ФГБОУ ВПО «ЮУрГУ» (НИУ)), поскольку предлагалась комната в общежитии, а я был семейным. Жена с готовностью согласилась ехать на Южный Урал в почти 2000 км от Москвы и никогда потом об этом не жалела. Сама она перевелась с физического факультета МГУ на физико-математический факультет ЧГПИ в группу физиков-химиков, где успешно продолжила и закончила учебу. Я защитил кандидатскую диссертацию в 1964 году, докторскую — в 1990-м, профессором стал в июле 1991 года, в 1999 году был избран действительным членом (академиком) Российской Академии Гуманитарных Наук.

Но это все было позже, а вот поначалу, как только приехали в Челябинск, было немало трудностей и неприятных происшествий особенно с нанятыми домработницами по объявлению. В конечном счете, пришлось устроить дочку в ясли-сад, благо она туда хорошо ходила. Как-то жена в воскресенье напряженно готовилась к экзаменам, а дочка, будучи дома, все время подходила к ней с теми или иными вопросами и просьбой поиграть. Оле все время приходилось отговариваться и отнекиваться. Наконец дочка не выдержала и «грозно» вопросила: «Ты мне мать или воспитательница?!» С такой постановкой вопроса уже нельзя было не посчитаться.

Непривычная для меня и очень ответственная работа тоже начиналась непросто. Мне приходилось обращаться к студентам своих учебных групп, чтобы они помогли мне прочитать необходимую для меня литературу, что, конечно, вызывало определенное неудобство. Приходилось также по комсомольской линии и за плату обращаться за такой же помощью к студентам пединститута, благо он находился недалеко от моего дома. Однако мне опять-таки, как когда-то с Еленой Михайловной Мартыновой очень повезло с новым помощником-чтецом — Верой Ивановной Марушкиной. Она только что не поступила в мединститут, хотя очень к этому стремилась, по-видимому, прежде всего, потому, что не отвечала физическим кондициям будущего военнообязанного врача (в детстве перенесла полиомиелит с осложнением на ноги).

С тех пор и на протяжении более полувека она стала верным и доверенным моим помощником, настоящим другом семьи, поскольку никогда не отказывалась помочь в бытовых делах, присмотреть за детьми, ей приходилось, в силу разных обстоятельств помногу и подолгу проживать вместе с нами. Правда, за это время она закончила физико-математический факультет пединститута и почти пятнадцать лет проработала учителем математики в вечерней школе, а мне помогая по возможности. С 1978 года она стала моим штатным персональным помощником, членом кафедры. Для помощи в этой работе она приобрела с нашей поддержкой сначала мотоколяску, затем «Запорожец», а теперь водит «Оку» с ручным управлением. Она продолжает помогать мне в работе и сейчас, особенно в этой трагичной ситуации, которую без такой помощи пришлось бы переносить намного труднее, сложнее и болезненнее, в том числе и в бытовом отношении. Все это я очень высоко ценю.

К слову сказать, между моей женой и Верой Ивановной отношения, понятно, складывались неоднозначные, к тому же нередко провоцируемые извне, были и трения, и непонимание, разногласия, подчас довольно острые, которые не так-то просто удавалось снова наладить, поскольку жена всегда ясно понимала, что она мне крайне необходима для работы, иначе делу может быть нанесен несомненный и серьезный ущерб. Да и в принципе эта «смена караула» была бы бессмысленной и бесполезной, более чреватой возможностью столкнуться с каким-нибудь проходимцем, а то и конкурентом. Я глубоко и искренне благодарен и признателен жене, что она проявила мудрость, столь долгое терпение и выдержку и не только не помешала, но, напротив, прямо способствовала моей работе.

У Ольги Александровны была и собственная интересная творческая жизнь. После окончания пединститута она закончила аспирантуру по кафедре химии, однако, к сожалению, в силу сложившихся семейных обстоятельств, защитить диссертацию ей не удалось. Это было связано отчасти с рождением сына Игоря, который оказался «несадиковым», началом учебы дочери в школе и большой помощью в моей работе. Ольга Александровна работала младшим научным сотрудником в УралНИТИ (Трубном институте), старшим научным сотрудником в Челябинском аграрно-инженерном институте, других учреждениях, она была специалистом по защите металлов от коррозии, ею опубликован ряд научных статей, получила пять авторских свидетельств за участие в их разработке. Везде, где она училась и работала, к ней относились с искренним уважением, ее нельзя было не любить. Она искренне гордилась присвоенным федеральным званием «Ветерана труда».

Жизнь Ольги Александровны была очень непростой. Она мужественно пережила болезнь и преждевременную смерть дочери Ирины. В одном из телесюжетов по первому каналу ТВ кто-то из телевизионщиков выдумал, будто дочь погибла в автокатастрофе. Однако все было иначе. Дочь пережила два глубоких нервно-психических срыва. Первый — когда вопреки нашим, родительским, категоричным предостережениям, ее как члена КПСС и Ленинского стипендиата избрали первым секретарем факультетского бюро ВЛКСМ, и она не смогла добросовестно, с полной отдачей выполнять обе эти ответственные работы, а каких-либо поблажек не захотела и не приняла.

После лечения, закончив с отличием ЮУрГУ, она успешно проводила научную работу в УралНИТИ, однако во время перестройки, когда все стало рушиться, и по семейным обстоятельствам она была вынуждена перейти на работу в налоговую инспекцию, а когда там на нее взвалили еще одну ответственную работу, она снова не выдержала такой двойной нагрузки и ей опять пришлось обратиться, и притом не раз, за врачебной помощью. Ольга Александровна очень тяжело переживала все эти осложнения в жизни дочери, максимально старалась ей помочь. Но дочь была замужем, жила в своей семье и возможность оказания такой помощи была очень ограниченной. Тем более усиливавшаяся болезнь патологически была усугублена переменами в мировоззрении, в котором доминантной стала крайне болезненно переживаемая мысль о всеобщей смертности и неизбежности смерти. Обсуждение этой темы неизменно натыкалось на глухую стену непонимания и неприятия. Это было явное патологическое состояние, которое, тем не менее, мне причиняло особую боль. Слабым утешением было только то, что аналогичные отношения сложились в свое время между К.Э. Циолковским и его старшим сыном Игнатием. Сходным был и трагический исход. Он лишний раз подтвердил насущность борьбы науки со смертью ради победы над ней и достижения реального личного бессмертия, чтобы эти черные мысли никогда не отягощали сознание людей, становились бы для них чуждыми и неуместными.

Тяжелые переживания, связанные с преждевременной кончиной дочери, не оставляли Ольгу Александровну до конца ее дней, всю оставшуюся жизнь. Но ведь и жить все 56 с лишним лет бок о бок с незрячим человеком тоже было делом непростым, связанным с немалым напряжением сил и воли, многими дополнительными неудобствами и осложнениями, которые тоже надо было пережить и уладить. Правда, я был довольно мобилен и самостоятелен, многое умел и мог, активно во всем участвовал, скажем, в строительстве забора в саду, и жена даже нередко говорила, будто она как бы забывает, что я не вижу. Ее мать не раз спрашивала: «Ты наверно скрываешь, что он не видит, чтобы у него пенсию не отобрали?» Но, тем не менее, этот недостаток, конечно же, существенно ограничивал мои возможности, создавал специфические проблемы. Так что Ольге Александровне приходилось нередко заниматься делами отнюдь не женскими, но она почти все могла и умела, относясь к этому с пониманием, как-то легко и просто.

Жизнь Ольги Александровны была во многом очень своеобразной, но в то же время, пожалуй, можно сказать почти заурядной, даже как жизнь с незрячим. Немало людей проживало и проживают похожую жизнь. И только особенно последние двадцать лет, когда она вышла на пенсию, выдвинули ее в действительно незаурядные личности, заслуживающие самого пристального общественного внимания и уважения. Она всегда была любящей и верной женой, но теперь стала еще безотказным сотрудником. Так бывало, разумеется, и раньше. Помнится, как часто дочь оставалась с младшим братом (разница между ними была девять лет), в расторгуевском саду, а мы ездили в Ленинку и другие библиотеки, собирали литературу для кандидатской диссертации и других научных работ.. Ей очень нравилось работать со мной, со студентами, общаться с молодежью, участвовать в дискуссиях, демонстрировать тематические видеофильмы (например «Лекарство от смерти») и т.п. У нас тут было четкое разделение труда — Ольга Александровна помогала мне проводить учебные занятия со студентами, а с Верой Ивановной я занимался в основном научной работой, в том числе по субботам и воскресеньям (давая ей выходные в дни учебных занятий), поскольку она владеет компьютером. Теперь, конечно, станет труднее и медленнее. Но не меньшее, если не большее значение имело то обстоятельство, что со временем Ольга Александровна становилась моей единомышленницей, соратником в борьбе за великую и дерзновенную идею борьбы со смертью ради достижения реального личного бессмертия, которая озарила не только мою жизнь, но и ее тоже.

Но повседневная напряженная работа, посвященная высоким целям, требует, конечно же, и соответственно отдыха, правда, случается это далеко не всегда и должным образом. И поскольку в предыдущем году летнего отдыха фактически не получилось, да и последующий учебный год выдался не из простых, особенно в связи с волнениями и переживаниями, связанными с кафедральными перипетиями, в частности с написанием истории кафедры философии, готовящейся отметить свой 50-летний, но так и не состоявшийся юбилей, мы ехали снова в Подмосковье с твердым намерением на этот раз основательно отдохнуть.

Мы прибыли в Расторгуево 15 июля, почти в то же время, что и в прошлом году, но ситуация тогда была существенно хуже. Жара нередко достигала сорока градусов. Москву и Подмосковье одолевал жуткий смог — горели болота и леса. Причем в это время мною осуществлялась напряженнейшая научная работа над конкурсной темой, объявленной Институтом философии РАН. Естественно, Ольге Александровне приходилось очень много читать необходимой специальной литературы, а, кроме того, ей пришлось даже освоить работу на ноутбуке, правда, не без помощи знатоков, чтобы набирать текст, хотя она раньше никогда не имела дела с компьютером. Всех это очень удивило. И все же эту тяжелую и опасную ситуацию тогда удалось благополучно пережить и даже победить в конкурсе.

После того, как мы, и на этот раз, очень тяжело добрались до Расторгуево (опять набралось много вещей, да и дорога оказалась более долгой и неудачной), никаких трудных дел умышленно не стали планировать, решив просто отдыхать. Однако снова стало очень жарко и душно, хотя и не как в предыдущем году. Казалось бы ситуация будет более благоприятной для отдыха. Но мы, наверное, не учли, что сами за этот год все же не помолодели, силы стали слабее, а сложившиеся условия снова оказались достаточно напряженными и неблагоприятными. И сердце Ольги Александровны не выдержало, казалось бы без каких-либо видимых причин, совершенно внезапно, почти мгновенно, в какие-то несколько минут ее не стало. Смерть, бывает, приходит как избавительница от тяжелой болезни или других невзгод. Это тоже плохо, это тоже укор человеческому разуму, который такое смог допустить. Но вот так, вдруг, внезапно — это было просто ужасно. Я приподнял рукой ее голову, что-то там лепеча, шейка была еще теплой, но жизнь уже ушла, пульса не было. Было острое чувство несправедливости, незаслуженности, неоправданности, нахлынуло какое-то острое ощущение досады, обиды. Она всегда так радовалась жизни, любила жизнь, хотела жить и вдруг все оборвалось. Неизбежно померкли такие привычные для меня радости и краски жизни, для родных и близких, многое теперь станет иначе. Но надо выстоять, надо сохранить лучшее, что было и по возможности приумножить его. Жизнь не должна покориться смерти. Жизнь продолжается, и она каждый раз должна становиться достойнее и перспективнее.

Но раз все-таки пришла эта неожиданная и нежданная беда, то дальше все пошло своей печальной чередой. Вызвали скорую помощь, но прибыла она очень нескоро. Была установлена острая сердечно-легочная недостаточность, инфаркт. А затем начались формальные процедуры, все как обычно — вызов полицейского, отправка тела в морг, как предусмотрено нынешней смертнической инструкцией, когда людям уже терять нечего. А между тем в случае с Ольгой Александровной все должно было совершаться как раз иначе, по-новому, в соответствии с договором, заключенном с фирмой КриоРус о криосохранении мозга Ольги Александровны Вишевой (и моего тоже в случае смерти). Произошло же это только на следующий день, т.е. с очень большим опозданием. Теперь ее мозг криосохраняется в соответствующем дьюаре, а тело с определенными элементами бальзамирования погребено на местном кладбище родной для Ольги Александровны расторгуевской земли. Со временем и я буду погребен рядом, и мы вместе будем так или иначе продолжать свое участие в этом великом эксперименте, в этом выдающемся проекте, будем вместе ожидать дальнейшего развития событий в борьбе людей со смертью, за клонирование человека и восстановление его жизни, в том числе и нашей.

Как было раньше? Как обычно происходит теперь? Похоронили человека в могиле, а еще хуже — кремировали (в таком случае не остается никакого биоматериала, пригодного для будущего клонирования, поэтому надо оставить в капсуле хотя бы несколько своих волос с луковицами, в которых сохраняется генетическая программа), помянули и человек постепенно все дальше удаляется из жизни живых, надвигается все более сгущающаяся пелена забвения — все больше забывают, как выглядел человек, каким у него был голос и т.п. С Ольгой Александровной происходит нечто иное. Об ее кончине на сайте www. province. ru появилась информация. Развернулась дискуссия, появились комментарии (даже хамские без всякого на то основания). С запозданием, из-за лечении в кардиологии в связи с перенесенным инфарктом, появился и мой. Подобная информация была опубликована в газете «Жизнь» за 9-е августа и на ее сайте. Вот теперь будет Некролог на сайте Ordo Deus. Иными словами, Ольга Александровна Вишева как бы продолжает свое бытие в виртуальной реальности, остается среди живых, ибо всегда будут те, кто интересуется ходом этого выдающегося эксперимента, результатом исторического проекта. Смерть пресекла, прервала ее жизнь, но смерть бессильна перед прожитой ею жизнью. Так пусть жизнь Ольги Александровны Вишевой победит ее смерть своим возвращением к новой реальной жизни!


⇐ Перейти на главную страницу сайта

⇑ Вернуться в начало страницы ⇑

Библиотека Ordo Deus ⇒

⇐ Вишев Игорь Владимирович

⇓ Каталог систематический ⇓

Вишну ⇒


© Ordo Deus, 2010. При копировании ссылка на сайт http://www.ordodeus.ru обязательна.